Попытка свободы. «Национализм – инстинкт самосохранения народа" Даровать населению незыблемые основы гражданской свободы год

Публикуем текст Высочайшего Манифеста от 17 октября 1905 г. «Об усовершенствовании государственного порядка», а так-же копию оригинала опубликованного в газете Ведомости № 221 от 18 октября 1905 года.

Об усовершенствовании государственного порядка

Высочайший Манифест от 17 октября 1905 г.

Божьей милостью Мы, Н и к о л а й В т о р ы й , император и самодержец всероссийский, царь польский, великий князь финляндский, и прочая, и прочая, и прочая.

Смуты и волнения в столицах и во многих местностях империи нашей великой и тяжкой скорбью преисполняют сердце наше. Благо Российского государя неразрывно с благом народным, и печаль народная - его печаль. От волнений, ныне возникших, может явиться глубокое нестроенье народное и, угроза целости и единству державы нашей.

Великий обет царского служения повелевает нам всеми силами разума и власти нашей стремиться к скорейшему прекращению столь опасной для государства смуты. Повелев подлежащим властям принять меры к устранению прямых проявлений беспорядка, бесчинств и насилий, в охрану людей мирных, стремящихся к спокойному выполнению лежащего на каждом долга, мы, для успешнейшего выполнения общих преднамечаемых нами к умиротворению государственной жизни мер, признали необходимым объединить деятельность, высшего правительства.

На обязанность правительства возлагаем мы выполнение непреклонной нашей воли:

1. Даровать населению незыблемые основы гражданской свободы на началах действительной неприкосновенности личности, свободы совести, слова, собраний и союзов.

2. Не останавливая предназначенных выборов в Государственную думу, привлечь теперь же к участию в Думе, в мере возможности, соответствующей краткости остающегося до созыва Думы срока, те классы населения, которые ныне совсем лишены избирательных прав, предоставив засим дальнейшее развитие начала общего избирательного права вновь установленному законодательному порядку.

3. Установить, как незыблемое правило, чтобы никакой закон не мог восприять силу без одобрения Государственной думы и чтобы выборным от народа обеспечена была возможность действительного участия в надзоре за закономерностью действий постановленных от нас властей.

Призываем всех верных сынов России вспомнить долг свой перед Родиной, помочь прекращению сей неслыханной смуты и вместе с нами напрячь все силы к восстановлению тишины и мира на родной земле.

Дан в Петергофе, в 17-й день октября, в лето от рождества Христова тысяча девятьсот пятое, царствования же нашего одиннадцатое.

На подлинность Собственною ЕГО ИМПЕРАТОРСКАГО ВЕЛИЧЕСТВА рукою подписано :

30 октября (17 октября ст. ст.) 1905 года был обнародован царский Манифест «Об усовершенствовании государственного порядка». Николай II подписал его под давлением революционных событий. Россия становилась конституционной монархией. В стране вводилась парламентская система. «Даровать населению незыблемые основы гражданской свободы на началах действительной неприкосновенности личности, свободы совести, слова, собраний и союзов», – говорилось в первом пункте Манифеста. Огромное значение имел третий пункт: «Установить, как незыблемое правило, чтобы никакой закон не мог восприять силу без одобрения Государственной Думы, и чтобы выборным от народа обеспечена была возможность действительного участия в надзоре за закономерностью действий поставленных от Нас властей». Манифест 17 октября радикальным образом изменил политический строй в России, однако оппозиция, которая только вчера добивалась таких или даже меньших свобод, в большинстве своем осталась недовольной. Принцип компромисса, на котором строились социально-политические изменения в западных странах, был для нее непонятным и неприемлемым. Глава либералов П. Н. Милюков, на которого молилась так называемая «передовая интеллигенция», отверг предложение правительства о сотрудничестве; социал-демократы устами Л. Д. Троцкого заявили, что «пролетариат не желает нагайки, завернутой в пергамент конституции». В исторической перспективе не подлежит сомнению, что Манифест 17 октября - отнесись к нему оппозиция благожелательно - мог бы открыть перед нашей страной дорогу к быстрому экономическому и социальному прогрессу.

Далее читайте:

Манифест об усовершенствовании государственного порядка 17 октября 1905 г.

Воззвание Союза 17 октября с изложением его программы , 17 октября 1905 г.

Из воспоминаний А.П. Извольского о результатах публикации манифеста, 17 октября 1905 г.

Программа конституционно-демократической партии , 18 октября 1905 г.

14 пунктов Вильсона

30 октября 1918 года президент США Вудро Вильсон утвердил «комментарии» к своей широко разрекламированной на Западе «Мирной программе», известной также как «14 пунктов Вильсона». Этим документом должна была руководствоваться американская делегация на Парижской конференции, подводившей итоги Первой мировой войны и намечавшей основы послевоенного устройства мира. В план Вильсона входило расчленение России. Предполагалось отторгнуть от нее Прибалтику, Белоруссию, Украину, Кавказ и Среднюю Азию. Причем это отнюдь не было заботой о чьих-то национальных интересах. О Средней Азии, например, в документе говорилось так: «Весьма возможно, что придется предоставить какой-либо державе ограниченный мандат на основе протектората». На прилагаемой к тексту карте был обозначен и раздел собственно России – с примечанием, что ни одна из ее частей не должна быть способной образовать в будущем сильное государство.

(всего фотографий: 1)

Официально в России цензуры нет - по крайней мере, так утверждают Конституция и закон о СМИ. Причём официально цензура была отменена ещё в начале XX века. Царский манифест от 17 октября 1905 года гласил:

"На обязанность правительства возлагаем мы выполнение непреклонной нашей воли: Даровать населению незыблемые основы гражданской свободы на началах действительной неприкосновенности личности, свободы совести, слова, собраний и союзов."

Затем 23 апреля 1906 года вопрос о свободе слова был внесён и в Основные законы Российской империи:

"Каждый может, в пределах, установленных законом, высказывать изустно и письменно свои мысли, а равно распространять их путём печати или иными способами."

То, к чему долгие годы стремились образованное общество, свершилось, цензура была отменена. Но обратите внимание: в манифесте шла речь не только о свободе слова, но и о гражданских свободах, избирательных правах всех слоёв населения и об участии в надзоре за закономерностью действий властей. Такая увязка свободы слова с прочими правами демократического общества закономерна, поскольку свобода слова не могла существовать в условиях ограничений других свобод. И если рассматривать цензуру как составную часть системы управления, исключающей наличие гражданских свобод и открытой избирательной системы, надзора за действием властей, то сразу становится понятна её истинная сущность.

Поэтому рассматривать цензуру исключительно как систему контроля за опубликованием вредных или нежелательный идей не совсем верно, поскольку никакая цензура никогда не смогла ни предупредить появление течений, идущих вразрез с намерениями правительства, ни остановить их рост, ни уменьшить их влияние. Такой подход к цензуре проявляется в различных примерах и заявлениях власть имущих. Например, граф П.А. Валуев в 1866 году пишет: «Печать стремится влиять на правительство, руководить им и устанавливать на прочных основаниях свой собственный авторитет рядом с авторитетом правительства" . Конечно, разве могло правительство в стране, где власть зиждется на догмате самодержавия, соглашаться с авторитетом и влиянием какой-то прессы?

Другой пример, хорошо характеризующий отношение к прессе такой просвещённой и передовой организации как Академия Наук. В 1819 году в журнале "Сын Отечества", часть 55 (издатель Н.И. Греч) была опубликована критика третьего издания русской грамматики, "сочиненною Императорскою Российскою Академиею".

Заглавный лист второй части статьи по критике русской грамматики

Учитывая, что Н.И. Греч сам преподавал русскую словесность, написал и издал несколько учебников по русской грамматике, а с 1827 года стал членом-корреспондентом Академии Наук, то критика этого учебника была вполне грамотной. Однако на заседаниях Академии Наук, которые проходили 16 и 23 августа 1819 года, было решено, что в замечаниях Греча нет ничего, кроме "пустоты". По этой причине Академия решила не вступать в полемику с журналистом: "Российская Императорская Академия... не может, без унижения достоинства своего входить в состязание с издателем журнала, а особливо когда видит в нём, при недостатках знания в языке дерзновения судить Академию и говорить о ней презрительно" . Но этого академикам показалось мало и поэтому они решили расставить всех по своим местам: "Целая Академия не может быть безграмотную; журналист же легко может быть безграмотным, ибо всякий может быть журналистом. ... И так по здравому рассудку, нет никакой пользы ни для нравов, ни для просвещения и словесности, чтобы изданные от Академии, и следовательно оцененные ею сочинения были вновь переоцениваемы журналистами" . В результате, цензору, пропустившему статью учинили выговор, а Гречу объявили, что за помещение подобных отзывов издатель подвергнет себя ответственности, а журнал будет запрещён. При этом Академия в своем заявлении проигнорировала все конкретные претензии и замечания, для неё оказалось недопустимым сам факт критики результата её работы "каким-то журналистом"!

Это невосприятие критики, выявление и демонстрация слабых и проблемных мест вызывало особую обеспокоенность у властей различных уровней. Это же покушение на их тёплое место, поскольку такие сведения противоречат их бравурным отчётам. По этому поводу бытовало утверждение одного из адептов монархизма - Л.А. Тихомирова: "Всякий человек имеет способность говорить, но право на это он может получить только от государства. Если же государство может дать или не дать такое право, то вопрос, кто дал полномочия печати - сохраняет свою силу".

В результате таких подходов к печати развивалось и законодательство. Н.Н. Розин, профессор Томского университета, в начале XX века отмечал: "Закон относится к прессе не как к могучему фактору современной жизни, даже не как к нормальному общественному явлению, а как к неизбежному общественному злу. И все постановления законодателя о прессе проникнуты легальной презумпцией зла."

И вдруг как снег на голову - октябрьский манифест 1905 года! Свобода печати! Нет цензуре! Неужели начинается новая свободная жизнь? Однако суровая правда жизни показала, что, несмотря на этот первый шаг, широкого развития гражданских институтов не произошло - все продекларированные свободы оказались зажаты в суровые рамки отредактированного законодательства. Цензура не исчезла - она вместо вызывающей активное неприятие "предварительной" формы приняла не столь очевидный вид цензуры "последующей". И это хорошо показывает статистика. За 5 лет "безцензурной" жизни в Российской империи (1905 - 1910 гг.) в отношении прессы было осуществлены следующие виды административных и судебных репрессий: произведено 1270 приостановок выхода повременных изданий, наложено 1058 штрафов, 1526 случаев привлечения редакторов к суду, 1532 судебных приговора, общая сумма штрафов составила 496 408 рублей.

Перечень статей по котором возбуждали дела в 1912 году.

В перечне статей хорошо знакомые для россиян в XXI веке темы - кощунство, оскорбление святыни, неуважение верховной власти и т.д.

Одновременно, при таком очевидном давлении на прессу, правительство организовало финансовую и иную поддержку (как в открытом, так и в тайном виде) тем изданиям и журналистам, которые действовали в полном согласии с правительственными органами.

Многие догадывались о таком воздействии царского правительства на медиапространство как внутри Российской империи, так и за её рубежами, но только материалы чрезвычайной следственной комиссии Временного Правительства позволили немного узнать о скрытых от общественности особенностях этого влияния. В опубликованных в 1925 году допросах царских чиновников, проходивших весной 1917 года, практически в каждом фрагменте, имеющем отношение к финансированию прессы, встречается термин "рептильный фонд". Странное название, не правда ли? Однако всё становится на свои места, если открыть словарь иностранных слов, вошедших в состав русского языка за 1907 год, откуда можно узнать, что "рептильный фонд" - это особый фонд, основанный Бисмарком для подкупа печати.

Из материалов допроса бывшего министра внутренних дел (1912-1915) Н.А. Маклакова:

"Председатель. — Скажите, какая разница между безотчётными деньгами, выдаваемыми из рептильного фонда, и безотчетными деньгами, которые выдавались из средств департамента полиции?

Маклаков. — Департамент полиции имел свои огромные суммы. Тут вопрос прямо о миллионах идет, если считать содержание охранного отделения, агентуры, которая была сокращена до крайних пределов, жандармского управления; сам он получал авансом двенадцать тысяч. Вся чисто полицейская работа оплачивалась департаментом полиции. Что касается того фонда, о котором вы говорили, то он имеет специальное назначение — борьбу, так сказать, с революцией в области чисто идеологической, в области, ну, просветительной, нельзя сказать; ну, одним словом, в области не полицейской борьбы, а революционных убеждений.

Председатель. — Не будем касаться убеждений, а будем говорить просто: фонд предназначался для субсидирования периодических изданий, которые поддерживали политику правительства?

Маклаков. — Да, да, но я считал — не политику правительства, а политику верности монархическим принципам.

Председатель. — Вам было известно, по этим докладам, что в целом ряде случаев, получение на издание газет, в сущности, сводилось к получению под предлогом газет, которые или вовсе не издавались, или издавались только в количестве нескольких номеров, для того, чтобы вам эти номера представлять? Как вы относились к этой форме траты так называемого рептильного фонда?

Маклаков. — «Земщина» представляет крупный пример. Кажется, три четверти выдававшейся субсидии идет на газету, а четверть — на поддержание правых организаций. Эта цифра была сокращена. При Столыпине была крупнее. Второй орган был — издание Пуришкевича. Я его очень поддержал, т.-е., когда оно осталось у него на руках, я его купил. Это — «Книга русской скорби»; было моё личное указание — не выдавать деньги прямо в руки, а взять за лежалый товар. Затем, ежемесячно, выдавалось из министерства внутренних дел по 5 тысяч в месяц на галичан, без всякого отчёта. Когда я об этом вёл разговор с председателем совета министров, Коковцов говорил, что есть более крупные дела, чтобы я оставил это, потому что порядок уже заведён и все-таки известная польза от него имеется. Польза предполагалась в том, что на местах поддерживаются очаги благоразумного, уравновешенного, спокойного, благожелательного к правительству отношения."

О качестве такой работы Маклаков отзывается неудовлетворительно:

"...образовались разные бюро печати, которые должны были составлять публицистические статьи, освещающие те или другие современные события. Вам не безызвестно, что часть их перебивается с хлеба на воду, просуществует с год и уйдет, оставив долги. Другое появится, в расчете, не удастся ли получить каких-нибудь сумм, и т. д. В конце концов, они с удовольствием хватали готовый материал, который позволял им обходиться без местных, дорогостоющих сотрудников. Эти организации очень много стоили казне, и мы их совсем похерили; с сорока или шестидесяти тысяч, я сейчас боюсь сказать, свели до пятнадцати тысяч. Субсидий уже не выдавали, а давали ворох материала, из которого газеты выбирали; и в этом скоро разочаровались, потому что газеты такого рода успеха не имели. Когда я потребовал себе справку о тираже газет (потому что не количество расходуемых денег, а количество расходуемых экземпляров могло представлять интерес для решения вопроса о том, печатать или нет), то цифры оказались прямо уничтожающие: две, три тысячи подписчиков."

Сменивший Маклакова на посту министра внутренних дел Щербатов также был в курсе наличия рептильного фонда:

"Председатель. - Что вам известно о существовании так называемого рептильного фонда, который находился в ведении министерства внутренних дел?

Щербатов. - По этому поводу недавно я давал сведения. Я вступил в должность в июне, а ушел в сентябре; все же эти вопросы имели сезонный характер, - они были осенью. Я предполагал в сентябре созвать совещание и все эти вопросы об отношении правительства к прессе обсудить. При вступлении в должность, мне был представлен список этих изданий очень длинный, причём меня поразило распределение средств, доведённое до абсурда: например, провинциальные издания получали 1,5 тысячи в год!"

Материалы допросов другого чиновника - бывшего заместителя министра внутренних дел С.П. Белецкого - проливают свет на то, как правительство неформально решала вопросы с пропагандой: "Одновременно с сим, по поручению А. Н. Хвостова, Гурлянд и В. И. Бафталовский (член совета) были заняты выработкой проекта устава акционерного общества под наименованием «Народное Просвещение» с большим основным фондом (на что было испрошено принципиальное согласие совета министров и в общих чертах на одном из докладов был ознакомлен государь) по продаже газет как розничной, так и в киосках, на станциях, пароходных платформах, по поставке в газеты объявлений, по устройству и эксплоатации бумажных фабрик, по устройству подвижных кинематографов и т. п. Путём этого общества имелось в виду монополизировать некоторые отрасли газетного труда с целью влияния на газеты и борьбы с теми органами печати, которые не вошли бы в контакт с правительством, а через кинематографы предполагалось проводить в толщу рядового обывателя произведения патриотического характера."

Знакомая картина, знакомые действия, не правда ли? А на какие деньги этот проект планировались осуществить? Ответ можно найти в тех же показаниях Белецкого: в 1916 году Б.В. Штюрмер (Председатель Совета Министров) "сумел испросить разрешение на ассигнование в его распоряжение 5 миллионного отпуска секретного кредита на осуществление намеченных А. Н. Хвостовым мероприятий по прессе."

А деньги газетам из рептильного фонда, как показывал заместитель министра внутренних дел, выделялись секретно, втихаря:

"Поэтому, в ожидании, что А. Н. Хвостову, как он о том и сам говорил, удастся провести увеличение рептильного фонда, по его приказанию, мною, по разассигновании полученных в ноябре 300 тыс., были выданы из секретного фонда субсидии: «Земщине» — с января 1916 г. ежемесячно по 15 тыс., «Голосу Руси» (члену Думы Алексееву и его компанионам по фракции националистов) 45 тыс. в два приема, «Голосу России» — кн. Андроникову организационных 10 тыс., газете «За Россию» общества 1914 г. по борьбе с немецким засильем в Москве — не помню, кажется, 6 тыс., «Российскому Гражданину» — 3.500 руб. Затем Маркову на две курских газеты — 8 тыс. и 3 тыс., г. Замысловскому на газеты в Киеве, Ростове — 6 тыс. Все эти расходы были сделаны без специальных записей, как конспиративного свойства, из того же фонда, выдаваемого авансами на моё имя и оправданы ежемесячными удостоверениями министра о правильности расходования."

Ничего, оказывается не ново под луной: с одной стороны репрессии, штрафы, судебные преследования, с другой - тайно оплачиваемые нужные газеты, общества на государственные деньги, занимающиеся патриотической пропагандой, секретные фонды...

А об отношении правительства к изданиям, которые финансировались из секретного фонда, хорошо говорит само название - поскольку в русском языке, вместо латинского reptilia, используется термин пресмыкающиеся.

Думаете, мы очень далеко от этого ушли? Судите сами.

Совсем недавняя картинка с натуры. К Сергею Бондаренко, который совсем недавно вступил в должность директора «Агентства информационных коммуникаций» (медиахолдинг (областное государственное автономное учреждение) Новгородской области), стали поступать жалобы из районов - мол, денег не платите. Бондаренко спросил - за что платить-то? У нас какие-то обязательства, договоры? Никаких бумаг не вижу... И тут к нему ворвался "самый скандальный и объективный блогер Новгородчины", как он сам себя называет (не скажу кто, чтобы не рекламировать), из райцентра Марёво - с тем же требованием: зарплату давай. Оказалось, что все эти "ершистые блогеры", и некоторые ужасно "независимые" издания поддерживали своё существование из государственного кармана, что было учреждено бывшим уже губернатором Сергеем Митиным. Им тайно платили за то, что они максимально лояльно отражали политику губернатора, - из местного своебразного "рептильного фонда". Но Митин уже далеко, а новая метла не понимает, за что она должна платить старому мусору...

Александр Потравнов

Татьяна Хмельник

Заметил то, что в последние дни начался нездоровый интерес и попутно охаивание Манифеста от 17 октября 1905 года. В этой связи, следует заметить то, что этот манифест был от последнего легитимного правителя России, как бы Вы не относились к самой личности Н.А.Романова. И именно этот Манифест даровал Русскому Народу знаменитые 17 СЛОВ О РУССКОЙ НАЦИОНАЛЬНОЙ ДЕМОКРАТИИ :

"Даровать населению незыблемые основы гражданской свободы на началах действительной неприкосновенности личности, свободы совести, слова, собрания и союзов."

Божиею милостью, Мы, Николай Вторый, Император и Самодержец Всероссийский, Царь Польский, Великий Князь Финляндский и прочая и прочая, и прочая.

Смуты и волнения в столице и во многих местностях Империи Нашей великою и тяжкою скорбью преисполняют сердце Наше. Благо Российского Государя неразрывно с благом народным, и печаль народная -- Его печаль. От волнений, ныне возникших, может явиться глубокое нестроение народное и угроза целости и единству Державы Нашей.

Великий обет Царского служения повелевает Нам всеми силами разума и власти Нашей стремиться к скорейшему прекращению столь опасной для Государства смуты. Повелев подлежащим властям принять меры к устранению прямых проявлений беспорядка, бесчинств и насилий, в охрану людей мирных, стремящихся к спокойному выполнению лежащего на каждом долга, Мы, для успешнейшего выполнения общих преднамечаемых Нами к умиротворению государственной жизни мер, признали необходимым объединить деятельность высшего Правительства.

На обязанность Правительства возлагаем Мы выполнение непреклонной Нашей воли:

1) Даровать населению незыблемые основы гражданской свободы на началах действительной неприкосновенности личности, свободы совести, слова, собрания и союзов.

2) Не устанавливая предназначенных выборов в Государственную Думу, привлечь теперь же к участию в Думе в мере возможности, соответствующей краткости остающегося до созыва Думы срока, те классы населения, которые ныне совсем лишены избирательных прав, предоставив засим дальнейшее развитие начала общего избирательного права вновь установленному законодательному порядку; и

3) установить как незыблемое правило, чтобы никакой закон не мог воспринять силу без одобрения Государственной Думы и чтобы выборным от народа обеспечена была возможность действительного участия в надзоре за закономерностью действий, поставленных от Нас властей.

Призываем всех верных сынов России вспомнить долг свой перед Родиной, помочь прекращению сей неслыханной смуты и вместе с нами напрячь все силы к восстановлению тишины и мира на родной земле.

Дан в Петергофе, в 17-й день октября, в лето от Рождества Христова тысяча девятьсот пятое, Царствования же Нашего одиннадцатое.

На подлинном Собственною Его Императорского Величества рукою подписано: Николай.

ИСТОРИЧЕСКАЯ СПРАВКА:

Высочайший Манифест об усовершенствовании государственного порядка (Октябрьский манифест) — законодательный акт Верховной Власти Российской империи, обнародованный 17 (30) октября 1905. Был разработан Сергеем Витте по поручению Императора Николая II в связи с непрекращающейся «смутою».

Историческое значение Манифеста заключалось в распределении прежде единоличного права Российского Императора законодательствовать между собственно монархом и законодательным (представительным) органом —Государственной Думой.

Манифест, вкупе с Манифестом Николая II от 6 августа 1905 «Об учреждении Государственной Думы»,

учреждал парламент, без одобрения которого не мог вступать в силу ни один закон. В то же время за Императором сохранялось право распускать Думу и блокировать её решения своим правом вето. Впоследствии Николай II не раз пользовался этими правами.

Также Манифест провозглашал и предоставлял политические права и свободы, такие как: свобода совести, свобода слова, свобода собраний, свобода союзов и неприкосновенность личности. В результате принятия манифеста Императором были внесены изменения в Основные государственные законы Российской империи, которые фактически стали первой российской конституцией.

• Музыка: Хор Валаамского монастыря – Боже, Царя храни! (1833)

9 октября С.Ю Витте, председатель Комитета министров, подал царю записку с программой выхода страны из революционного кризиса. Главным условием было создание сильного правительства, провозглашение гражданских свобод, переход к законодательному представительству с предоставлением в будущем всеобщего избирательного права. И так как из революционной ситуации другим выходом было установление военной диктатуры, чего царь опасался, Николай II 17 октября 1905 года подписал манифест «Об усовершенствовании государственного порядка», в котором содержалось обещание народу «незыблемых» основ гражданской свободы на началах действительной неприкосновенности личности, свободы совести, слова, собраний и союзов.

«1) Даровать населению незыблемые основы гражданской свободы на началах действительной неприкосновенности личности, свободы совести, слова, собраний и союзов.

• 2) Не останавливая предназначенных выборов в Государственную думу, привлечь теперь уже к участию в Думе, в мере возможности, соответствующей краткости остающегося до созыва Думы срока, те классы населения, которые ныне совсем лишены избирательных прав, предоставив засим дальнейшее развитие начала общего избирательного права вновь установленному законодательному порядку.
• 3) Установить как незыблемое правило, чтобы никакой закон не мог воспринять силу без одобрения Государственной думы и чтобы выборным от народа обеспечена была возможность действительного участия в надзоре за закономерностью действий поставленных от нас властей.

Призываем всех верных сынов России вспомнить долг свой перед Родиной, помочь прекращению неслыханной смуты и напрячь все силы к восстановлению тишины и мира на родной земле».

Манифест положил начало складыванию парламентаризма в России. Это был новый шаг по пути превращения феодальной монархии в буржуазную. По Манифесту Государственной думе были свойственны определенные черты парламента. Об этом свидетельствует возможность открытого обсуждения государственных вопросов, направлять в Совет министров различные запросы, объявлять недоверие правительству и т.п.

По Манифесту 17 октября Государственная дума учреждалась как законодательный орган, хотя от этого принципа царизм старался уклониться. В ведении Думы должны были быть вопросы, требующие законодательства: государственная роспись доходов и расходов; отчет государственного контроля по использованию государственной росписи; дела об отчуждении имущества; дела о постройке железных дорог государством; дела об учреждениях компаний на акциях и ряд других, менее важных дел. Государственная дума имела право запроса в правительство по поводу незаконных действий, допущенных министрами или главными управляющими. Дума не могла начинать сессию по своей инициативе, а созывалась указами царя.

11 декабря 1905г. был издан высочайший указ об изменении положения о выборах в Государственную Думу. Сохранив куриальную систему, установленную при выборах в булыгинскую Думу, закон прибавил к ранее существовавшим куриям земледельческой, городской и крестьянской, рабочую и несколько расширил состав избирателей.

Но и новый закон содержал в себе существенные ограничения некоторой категории выборщиков. Например, по рабочей курии к выборам допускались лишь мужчины, достигшие 25 лет, работающие на предприятиях (где работает не менее 50 работников); при этом рабочий стаж на данном предприятии должен был составлять не менее 6 месяцев. В законе был сохранен запрет на участие в выборах женщин, военнослужащих, молодежи до 25 лет, т.е. выборы не были всеобщими. Не были они и равными. Так, один выборщик приходился в земледельческой курии на 2 тыс. населения, в городской - на 4 тыс., в крестьянской - на 30 тыс., в рабочей - на 90 тыс.человек. Правительство, продолжавшее надеяться, что крестьянство будет опорой самодержавия, обеспечило ему 45% всех мест в Думе. Выборы были не прямыми, а двухступенчатыми для землевладельческой и городской, трех - для рабочей и четырехступенчатыми для крестьянской курии. Члены Государственной Думы избирались на 5 лет.

19 октября 1905 г. был опубликован указ о мерах, направленных на укрепление единства в деятельности министерств и главных управлений. В соответствии с указом был реорганизован Совет министров, на который теперь возлагались руководство и объединение действий главных начальников ведомств по вопросам управления и законодательства.

Царское правительство, не полагаясь только на избирательную систему, накануне открытия первой Государственной думы опубликовало новое положение о Государственном Совете. По положению от 20 февраля 1906 г. Государственный Совет преобразовывался фактически во вторую палату, стоящую над Государственной думой. Это было нарушением Манифеста 17 октября 1905 г.

Система высших органов власти и управления в Российской империи (февраль 1906 - февраль 1917г.) выглядела следующим образом (рис.3):

Рис.3.

Государственной канцелярией и Советом министров был подготовлен текст Основных государственных законов , утвержденный императором Николаем II 23 апреля 1906 г. В Основных законах были сформулированы гражданские права и свободы (неприкосновенность жилища и собственности, перемещения, выбора профессии, слова, печати, собраний, создания союзов и объединений, вероисповедания и т.п.). В гл. 1 дана формулировка верховной власти: «Императору Всероссийскому принадлежит верховная самодержавная власть». Власть управления также принадлежала императору «во всем ее объеме», но законодательную власть император осуществлял «в единении с Государственным советом и Государственной думой», и никакой новый закон не мог быть принят без их одобрения и вступить в силу без одобрения императора. Однако ст. 87 Основных законов предоставляла возможность императору по представлению Совета министров принимать указы законодательного характера в случаях, когда имелась такая необходимость, а сессия Думы и Совета прерывалась. Но после открытия законодательной сессии в течение двух месяцев такой указ должен был вноситься на одобрение Думы, иначе он автоматически прекращал свое действие. Не подлежали обсуждению Государственной думой и Государственным советом вопросы об исключении или сокращении платежей по государственным долгам, о кредитах Министерству двора, о государственных займах. Срок деятельности Думы определялся в пять лет, указом царя она могла быть распущена досрочно, в этом случае назначались выборы и сроки созыва Дума нового состава. Продолжительность ежегодных сессий и сроки перерыва в работе Думы определялись указами императора. В компетенцию Думы входили: вопросы, требующие издания законов и утверждения штатов, обсуждение и утверждение бюджета, заслушивание отчетов государственного контролера по исполнению бюджета, дела о строительстве государственных железных дорог, об учреждении акционерных компаний. В начале 1906 г. были изданы бюджетные правила, по которым бюджет мог исполняться даже при отказе Думы от его утверждения, что резко ограничивало бюджетные права Думы. Основные государственные законы предоставляли царю право на абсолютное вето. Однако Дума могла вновь возвращаться к обсуждению вопроса, отклоняемого царем, тем самым, оказывая на него давление. Депутаты имели право запроса к министрам, что давало возможность Думе публично обсуждать действия исполнительной власти и требовать ответов от правительства. По результатам этих ответов Дума выносила суждения.

В целом Основные законы закрепляли принцип разделения властей, стремясь обеспечить компромисс между монархией и новыми общественными силами и закрыть путь антиконституционным (революционным и консервативным) тенденциям. Радикалы настаивали на ликвидации верхней палаты, создании ответственного перед парламентом правительства, отрицали право царя жаловать конституцию. Консерваторы требовали от властей жесткого сокращения конституционных прав, видели в любом реформационном движении опасность революции.